Один из ярчайших примеров трагической судьбы наследия русской аристократии в период гражданской войны
Письмо.
(20-е годы XX века)
«Дорогие крестьяне! Вы владеете теперь бывшей землей моего мужа Владимира Семеновича Храповицкого, который скончался в нищете. Я осталась одна без всяких средств существования на самую бедную жизнь. Мне уже 68 лет, я больная и старая, работать не могу. Я счастлива, что теперь вы владеете землей, а у нас не было детей, все равно желание мужа было отдать землю крестьянам. Обращаюсь к вашему доброму сердцу, прошу помочь мне, соберите сколько сможете денег и пришлите мне. Прилагаю конверт с моим адресом. И ещё, сообщите, что сталось с нашим имением Муромцево. Напишите мне подробно об этом. Я всей душой с вами. Бог вас не оставит…» (c)
Год 1884-й. Начало
Владимир Семенович Храповицкий (1858-1927), предводитель уездного дворянства, полковник лейб-гвардии гусарского полка в 1884 году унаследовал от своего отца старую усадьбу. Барский дом был заброшен, сады запущены, окрестные пруды оставляли желать лушего. Учитывая богатство окрестных земель лесами и плодородной почвой, Храповицкий решается на отчаянный шаг: полнейшую реконструкцию усадьбы с изменением архитектурного стиля и реконструкцией дворцово-паркового ансамбля. С этой целью из столицы выписываются наилучшие мастера: популярный архитектор П. Бойцов, мастера садового дела А. Регель, К. Энке, лесовод К. Тюрмер. К 1895-му году они превращают Муромцево из полузаброшенной дворянской усадьбы в самый настоящий замок (посмотреть), выдержанный в лучших традициях средневековой готики. Так же на территории имения вырастают церковь Святой Мученицы Царицы Александры (посмотреть), музыкальная школа для детей-сирот, театр (посмотреть), каретник, водонапорная башня, домик управляющего (посмотреть), охотничий домик, конное подворье (посмотреть), где содержалось порядка 30 великолепных скакунов, музыкальный павильон, (посмотреть) лодочный павильон (посмотреть) и многие другие здания, включая хозяйственные постройки, чей архитектурный стиль практически не отличался от стиля самой усадьбы. Существовало поверие, что во время одного из своих заграничных путешествий Храповицкий очаровался красотой французских замков, и выразил сожаление, отчего же у нас, в России, нет ничего подобного? И друг француз, путешествующий вместе с ним, предложил пари: а что, если...? Он был уверен, что ничего не получится, поэтому, спустя несколько лет со дня их спора, был крайне удивлен, приехав в загородное имение Храповицкого. Оглядывая окрестности, он с восхищением сказал: "Воистину, мой друг, вам удалось воссоздать нечто похожее!", на что Храповицкий ответил: "Ооо, это всего лишь скотный двор, где живут мои зверушки! Сама усадьба ждет нас впереди..." (посмотреть) Сейчас уже трудно сказать, правда это или вымысел, но одно остается неизменным фактом - Храповицкому, действительно, удалось возвести настоящий замок в российской глубинке. (Посмотреть) Внутреннее убранство поражало не меньше: (посмотреть) из-за границы выписывались дорогие мебельные гарнитуры, комнаты были оборудованы электричеством, водопроводом, телефонной и телеграфной линией, картинная галерея насчитывала сотни изысканных полотен, под потолками висели огромные хрустальные люстры, а в одной из комнат, в соответствии с традициями средневековья, стены были украшены настоящими щитами. Некоторые из них - с геральдической росписью: лилии, герб старинного польско-белорусского рода Годзава, к которому принадлежали Храповицкие. И всё это не считая бесконечно прекрасных аллей, птичьего двора, огромного дендрария, с редкими образцами экзотических деревьев и растений, а так же удивительных каскадных прудов, где плавали лебеди. (Посмотреть) А в главной зале, на стене напротив входа, висела картина: счастливая пара, супруги Владимир Семёнович и Елизавета Ивановна. На коленях у неё - маленькая обезьянка, ещё одна небывалая фигура этого сказочного замка...
Год 1917-й. Революция
Он не сумел этого предвидеть, как и большинство аристократов того времени. Он не успел вывести свои капиталы в заграничный банк, он не успел вывезти ценности из имения, когда наступило страшное время, он не успел спасти ничего из того, что было нажито непосильным трудом. Остановившись перед страшным выбором, он принял единственное, кажется, возможное решение с наименьшими потерями - добровольно передал усадьбу солдатам революции, чтобы спасти хотя бы то малое, что ещё можно было спасти. А сам уехал за границу, во французский городок Ментона, где и скончался в 1927-м году, вместе со своей женой, в полнейшей нищете и забвении. А его усадьба...
Его усадьба, поначалу, превратилась в "Лесной институт", а затем в сельскохозяйственный техникум. Разумеется, уже после того, как из неё вагонами вывезли все возможные ценности, по той самой железной дороге, что Храповицкий провёл когда-то к имению, для собственных нужд и нужд крестьян, которых он так горячо любил... Взаимностью они ему не отплатили, как и в большинстве подобных случаев. От жутчайшего вандализма имение не спасли ни национализация, ни запреты на расхищение "народного достояния", ни та самая "общность" которой столь гордился пролетариат. Конюшни... опустели. (Посмотреть) Куда подевались чистокровные скакуны - до сих пор остаётся загадкой, но нетрудно представить первосортных жеребцов, запряжённых в плуг, дабы вспахивать "общую" землю для колхоза. Или, например, какого-нибудь завхоза Ивана Ивановича, верхом на одной из этих замечательных лошадей, с довольным видом объезжающего "общие" владения. Дендрарий был единственным достоянием усадьбы, который избежал участи полнейшего разорения и осквернения, возможно, потому, что оттуда нечего было украсть. Но что фанатичным революционерам до растительной экзотики? Его убило время. Никто не ухаживал за парком, никому не было дела до оранжерей, рыбу из прудов выловили и зажарили, а лебедей перестреляли. Правда, говорят, парочка белых птиц всё же оставалась в одном из прудов, кто-то проводил аналогию - как будто они до последнего ждали, что вернутся хозяева и всё будет как прежде... Но потом, спустя пару лет, поняли, что ждать уже нечего, счастливое прошлое никогда не вернётся, ровно как не вернётся заботливый хозяин, со своей супругой... И лебеди расправили крылья, вспорхнули с водной глади и улетели, чтобы никогда больше не возвращаться в это полное забвения и печали место.
"Лесхоз-техникум" просуществовал до 1977-го года, а затем переехал в новое здание, и тогда судьбой имения занялось безжалостное время. Оно разрушало усадьбу, оставшуюся на попечение самой себе, день за днём, камешек по камешку. Потолки и пол начали обваливаться, стены - ветшать, с углов клочьями свисала паутина, некогда прекрасные парки заросли и местами превратились в обычный непроходимый бурелом, а от знаменитых каскадных прудов с лебедями остались только высохшие глубокие ямы. Но этого, как будто, было мало - усадьба пережила ещё целых два пожара, в дополнение ко всему, окончательно уничтоживших некогда богатое внутреннее убранство. (Посмотреть), (посмотреть)
И теперь это не больше, чем забытые и заброшенные руины, (посмотреть) поросшие дёрном, лопухами и сорняком, но по-прежнему гордо возвышающиеся над окрестным лесом, (посмотреть) в безмолвной надежде, что кто-нибудь... когда-нибудь...
Ответ на письмо.
(20-е годы XX века)
«Десять лет прошло с того момента, когда мы выгнали вас и вам подобных из нашей страны. За это время мы достаточно научились управлять государством и как строить свою жизнь. Там, где раньше царил гнет помещиков и их прихвостней, мы имеем бывшее поместье Муромцево. Очень странным показалось ваше обращение к нам с просьбой о посылке денег. Спрашивается, за что? За то, что вы долгие годы, сидя на нашей шее, выматывая из нас последние силы, вели праздную жизнь паразитов, раскатываясь по заграницам и соря деньгами, добытыми на крови и поте крестьян? За то, что в былые времена нас пороли кнутом и нагайками, за то, что наших жен и детей выгоняли плетьми из лесу за сбор ягод и грибов, за то, что в 1905 году на нашу просьбу обменять землю, незаконно у нас отобранную, вами были вытребованы стражники, урядники и по приказанию вашему за наше обращение пороли плетьми и сажали в тюрьмы... Да всего и не перечислишь, за что вам, госпожа Храповицкая, следует помочь. Мы не можем даже и определить и попросту скажем: "Валитесь от нас к ..." Только такие бессовестные люди, как вы и вам подобные, способны порою лить крокодиловы слезы.
Не пишите нам больше.
По поручению общего собрания граждане села Ликино,
26. 05. 1928» (с)
P. S.
Ах, да, это ещё не всё. Самым душераздирающим лично мне показался тот факт, что крестьяне - мало им было всего того зла, что они сделали Храповицким в плату за его искреннее сочувствие и участие в их
И я верю, что никогда не найдут...